Парку было плохо. Небольшая качка превратила худого и вечно недовольного жизнью полицейского в скрюченного у борта пассажира, из которого вылилось все содержимое: все завтраки, обеды и ужины за неделю. И лишь когда “Мама Зубатка” встала на якорь, представитель городских властей чуть-чуть пришел в себя. С утра он слонялся по палубе, периодически черкал что-то в блокноте и приставал с глупыми вопросами к команде. Два тритона на его вопросы просто не отвечали, прикинувшись идиотами. Несколько раз нырнули в прозрачную воду, покрутились на дне, подняли часть мелочи с разрушенного понтона. Ближе к обеду устроились под навесом, перебросившись парой слов с капитаном, прикрыли глаза и задремали. Болтавшийся рядом полицейский сумел выжать из команды краткое: “ждем местных, пообещали приплыть и в деталях все рассказать”, после чего убрался подальше и начал там строчить отчет:
– В силу нарушения правил безопасности плавучее средство “Гарпунер” в силу пожара затонуло. Выживших не обнаружено. Наличие приписанной к плав-средству подводной лодки не установлено. Согласно данных из метрической книги запасов воздуха на лодке недостаточно для благоприятного прогноза.
– Какого прогноза? – раздался над плечом Парка звонкий девичьий голос. – Ты там что, совсем очумел за бумажками? О каком пожаре вообще пишешь?
Бледный полицейский недовольно пожевал тонкими губами и ткнул карандашом в груду поднятых со дна обломков:
– Вон следы пожара. Чужих здесь не было. На корабль набрали бродяг с порта, вот те и учудили. Знакомое дело. Половина всех происшествий на воде связаны с не затушенной печью после приготовления еды или с пьянством во время вахты. Статистика.
Но попытка дать отповедь на Перлиту подействовала совсем неожиданным образом. Девушка просто взбесилась. Уперев руки в бока и расставив широко ноги темноволосая фурия начала шепотом, постепенно переходя на крик:
– И это называется лучший работник полицейского отделения? Человек, которого лично рекомендовал господин полицмейстер? Да это глиста-переросток безмозглая! По паре досок он заключение строит, сыщик недоделанный! Экипаж весь скопом в пьяницы и бродяги записал, даже не спросив, что это за люди были! А я с ними вместе в Лортано не один подвал законопатила и к жизни вернула! Цифры он считает, крючкотвор паршивый!
Незаметно подошедший боцман подхватил под локоть медленно поднявшегося Парка и быстро повел к распахнутому люку:
– Обед скоро будет готов, господин дознаватель. Думаю, вам уже можно. Ушицы чуть-чуть и пару грам чего покрепче для аппетита. Давайте я вас провожу до каюты, чтобы вы там ненароком с трапа не упали, ручку или головку не повредили.
– Да как она может! Я представляю власти, мне...
Но как только бледно-зеленого бедолагу пропихнули в распахнутую дверь и убрали с общего обозрения, так Гралл придержал умника за воротник и зашипел, подобно рассерженному коту:
– Я тебя, дурака, от смерти спас! Еще чуть-чуть – и полетел бы вместе с бумажками за борт. И поверь, ни один матрос бы тебе канат не бросил, так бы до Лортано своим ходом и греб... У нас друзья в беду попали, лучшие из мастеровых и два водяных сгинули без вести, а ты на них дерьмо вздумал лить. Скажи спасибо, что ушкуи про это еще не услышали, а то бы уже рыб кормил... Хотя, лучше тебе в самом деле в каюте сидеть тихо-тихо и не отсвечивать. А то с Перлиты станется, разок-другой приложит по пустой башке, а кулак у нее тяжелый.
С трудом переведя дыхание Парк обиженно просипел:
– Все это будет отражено в отчете! И то, как экипаж относится к представителю власти!
– Представитель власти здесь – это господин капитан! Он сейчас вообще представитель высших сил, пока “Зубатка” в море. И когда вернется, то за рюмкой-другой побеседует и с мэром Лортано, и с господином полицмейстером. Молись лучше, чтобы к возвращению твои кляузы не заставили вместе с испачканной бумагой сжевать. И лучше бы не позорился с пожаром на “Гарпунере”.
Одернув мятую рубаху полицейский прогундел:
– Но следы огня на досках есть. Будете с этим спорить?
– А следы осколков на обломках ты видел? Или тебя не учили повреждения оценивать?.. Где же вас только набрали таких безруких... Следы взрыва даже слепой заметит. А несколько подгоревших обломков – это что на поверхности болталось в горящем разлитом масле. Основные детали ушли на дно и с явными отметками нападения. На “Гарпунере” не было парового котла, чтобы такие дыры оставить. Обстреляли наших ребят, а то и что-то посерьезнее рванули под днищем. Вот об этом лучше и напиши, умник... И дам хороший совет. Лучше тебе до ужина не появляться. А то ведь действительно кто за борт поможет прогуляться, чтобы поджаренную на солнышке головушку остудить...
Перлита стояла рядом с обломками и смахивала ладошкой катившиеся слезы. Она не хотела плакать, но непослушные капли пробирались по щекам, оставляя после себя соленые дорожки. Скрипнула палуба и на плечо легла тяжелая ладонь:
– Рано ты нашего брата хоронишь, девочка. Давай дождемся хвостатых. Из города вот-вот делегация пожалует, все расскажет.
– И что они могут добавить к этому, дядя Данко? Еще пару-другую железяк со дна поднять? Сам же видишь, пираты нашим даже шанса не оставили.
– “Нау” ведь так и не нашли, – возразил ушкуй.
– И что? Рядом глубины большие, там вообще никого не найдешь. А тритоны всю округу обшарили, нашли бы лодку, если бы здесь утонула.
– Я и говорю, не надо торопиться...
Девушка не ответила. Она сама никак не могла разобраться в собственных чувствах. Казалось бы – чужой человек. Знакомство с которым началось не очень-то удачно. Но ведь хромой водолаз смог запасть в душу. Спокойный, рассудительный. Хозяин данному слову. Он как-то незаметно занял опустевшее после смерти брата место в сердце, заронил крохотный огонек. Делился куском хлеба, помог получить собственную мастерскую, назвал компаньоном и помогал без каких-либо намеков. Казалось, что с его улыбкой каждый новый день дарит радость. И теперь – лишь тоска и горечь утраты...
– Эй, Данко, – долетело с мачты, куда залез Ярый. – Похоже, я тебе жемчужину должен. Хотя, по такому поводу еще и поляну накрою.
– О чем он? – не поняла Перлита, разглядывая вставшего во весь рост на верхотуре ушкуйника.
Данко задрал голову, посмотрел на приятеля и расплылся в улыбке:
– Да вчера он поспорил на удачу, что если все хорошо закончится, то будет мне жемчужину должен. Похоже, я теперь стал чуть-чуть богаче.
Подбежав к борту, девушка замерла там, не веря собственным глазам. Всплывшая в стороне “Нау” медленно поворачивалась, чтобы встать борт о борт с “Мамой Зубаткой”. Из распахнутого люка высунулся Окса и махал лапой с зажатым огрызком рыбины. Перлита сжала кулачки и всхлипнула:
– Пусть он будет там, внутри! Живой!.. Не другой тритон, не рыбак, а проклятый водяной... У, я ему...
Когда Каппа взобрался по сброшенному трапу, на него налетел ураган. Получив несколько ударов, водолаз с трудом обнял плачущую девушку и прижал к себе:
– Все, все, хватит! Здесь я, все нормально...
– Ты обещал!.. А сам!.. Вас дважды уже похоронили! Сначала в Лортано, когда обломок с названием парома привезли. А потом в обед полицай, когда отчет начал составлять... И вон, со дна подняли... А ты...
Каппа лишь прижимал вздрагивающие плечи и гладил Перлиту по голове, шепча что-то успокаивающее ей на ухо. Когда она чуть-чуть успокоилась, посмотрел на собравшуюся рядом команду и произнес, помрачнев:
– Выжили лишь мы с Оксой, спасибо его родичам. Вытащили с того света. Остальные убиты... Я знаю – кто. Знаю, как его найти. Если власти Лортано захотят помочь в поисках пиратов – буду рад. Но обещаю, что за своих ребят я поквитаюсь сполна. Никогда ушкуи не прощали пролитую кровь...